Мусоргский. Картинки с выставки / Рахманинов. Семь прелюдий

Модест Мусоргский: "Картинки с выставки" „Картинки с выставки“ принадлежат к числу самых популярных циклов XIX века, наряду с „Карнавалом“ Шумана, двадцатью четырьмя прелюдиями Шопена и „Годами странствий“ Листа. Нечасто исполнявшиеся в девятнадцатом веке, в двадцатом „Картинки“ получили мировую славу благодаря оркестровке Мориса Равеля и интерпретациям многими пианистами–виртуозами. Святослав Рихтер назвал „Картинки с выставки“ „глубочайшим русским фортепианным сочинением“. В широком кругу, однако, бытует отношение к „Картинкам“ как к ряду очаровательных декоративных виньеток (’salade russe’), не претендующим на особую глубину. Что до оригинального текста „Картинок“, то он часто подвергается искажениям и переделкам ради вящего эффекта (запись „Картинок“ Горовицем, хотя и гениальная по интерпретации - тому яркий пример). Миф о Мусоргском — гении–дилетанте, как видно, еще жив. Я уверен, однако, что Мусоргский вполне отдавал себе отчет о своих действиях. Его фортепианный стиль полностью идиоматичен; немногие неудобные пассажи могут быть „поправлены“ взятием отдельных нот другой рукой безо всякой перемены текста. Архитектоника же цикла и отделка деталей композитором — безупречны. Живость воображения и меткость музыкальных характеристик в „Картинках“ великолепны, как всегда у Мусоргского; но что же составляет философию глубины этого сочинения, о которой говорит Рихтер? „Картинки с выставки“ принадлежат к жанру “tombeau” — произведения искусства, увековечивающего чью–либо память. Как известно, „Картинки“ являются откликом на ретроспективу рисунков и проектов Виктора Гартмана, близкого друга Мусоргского. Гартман был довольно известным архитектором, всесторонне образованным человеком, полным любознательности и широко путешествовавшим по свету. В 1873 году Гартман скоропостижно скончался, будучи еще очень молодым; Мусоргский был потрясен этим известием, и, по посещении весной 1874 года мемориальной выставки гартмановских работ в Санкт–Петербургской Академии Художеств, с жаром принялся за музыкальное увековечивание памяти своего друга. „Гартман кипит, как кипел „Борис“ — писал композитор В.В. Стасову. „Картинки“ были сочинены в июне 1874 года за рекордный срок — две недели. Мне кажется, что суть „Картинок с выставки“ — не столько создание музыкальных эквивалентов изобразительным оригиналам Гартмана, сколько поиск очередного ответа на основной вопрос творчества Мусоргского: „Что есть Россия?“. Собственно „Картинки“ и обрамляющие их „Прогулки“ имеют, наряду с повествовательными и изобразительными аспектами, еще и смысловой подтекст. „Картинки“ суть широкий мир, „Прогулки“ суть Россия; из их взаимодействия и созданы сюжет и смысл пьесы. Образы и заголовки собственно „картинок“ — в основном нерусские (рисунки Гартмана — результат его странствий по свету); „русская“ тема появляется только в последних двух (и это не случайно). Всего в цикле десять „картинок“, сгруппированных попарно (за исключением первых двух). Каждая пара (включая, впрочем, и первые две „картинки“), организована по принципу эстетического и смыслового контраста, и каждая новая пара поднимает философскую перспективу на более высокий уровень. Так, гротеску „Гнома“ контрастирует возвышенность „Старого замка“; за тонким проникновением в детскую психику и “Tuileries” следует забубенная песня пьяного сандомирского возницы в “Bydło”. Миру искрящейся фантазии в „Балете невылупившихся птенцов“ противопоставлен лаконичный очерк о человеческих судьбах в „Двух польских евреях“; кипящую картину жизни в „Лиможском рынке“ на полуслове обрывает смертный ужас „Катакомб“. Наконец, появляются образы России. Стихийное начало русского характера непревзойденно передано композитором в облике Бабы–Яги, одновременно комической и жуткой (и перевоплощающейся в неземную красоту в средней части пьесы). Но хтоническая Русь „Бабы–Яги“ терпит поражение от соборной духовности „Богатырских ворот“, являющих Святую мать — Россию во всей ее сияющей славе. О „Прогулках“: они играют в „Картинках“ двоякую формообразующую роль. С одной стороны, они подразделяют целое на мини–циклы (пары картинок), с другой, объединяют структуру посредством общности своего тематического материала, основанного на трихордовых попевках русских народных песен. „Прогулки“ не только показывают реакции зрителя — как русского композитора Мусоргского, так и всякого русского — на широкий мир „картинок“, но и, в более широком плане, проносят и развивают тему России через весь цикл. Всего „Прогулок“ — не пять, как это принято думать, а шесть: „С мертвыми на мертвом языке“ — по существу, еще одна „Прогулка“, основанная на том же материале, что и остальные; по признанию самого Мусоргского, она представляет собой воображаемый разговор с душой умершего Гартмана. Равелевская оркестровка, как и некоторые пианисты, выпускает вторую „большую“ „Прогулку“ — перед „Лиможем“; это достойно сожаления, ибо это равнозначно устранению важнейшей композиционной опоры, стратегически помещенной в точке золотого сечения цикла. Тема „Прогулок“ появляется в последний раз в „колокольной“ части „Богатырских ворот“, как бы воздвигая гигантскую арку над всем циклом. В этот момент „Картинки“ и „Прогулки“ сливаются воедино, и Россия восходит в свой зенит. По существу, „Картинки с выставки“ суть ответ Мусоргского на круг проблем, поставленный им за несколько лет до этого в „Борисе Годунове“. Там, Россия предстает как трагическая страна без надежд и перспектив; здесь же, вера в Россию выражена с неприкрытым энтузиазмом. Философская программа „Картинок“ на шесть лет предвосхитила содержание знаменитой „Пушкинской“ речи Достоевского (1880); в ней писатель определил сущность русского национального характера как его открытость всему миру и способность отозваться на все лучшее в нем, принять это лучшее и сделать своим. Цитирую Достоевского: „Народ же наш именно заключает в душе своей эту склонность к всемирной отзывчивости и к всепримирению… Pусская душа …гений народа русского, может быть, наиболее способны, из всех народов, вместить в себе идею всечеловеческого единения, братской любви, трезвого взгляда, прощающего враждебное, различающего и извиняющего несходное, снимающего противоречия“. Именно в творчестве Пушкина, могущего проникнуть в дух любого народа и с совершенством отразить этот дух в своем творчестве, эта русская отзывчивость получила свое полнейшее выражение, говорит там же Достоевский. Мы может это с таким же правом сказать и о „Картинках“ Мусоргского: в них Россия откликается на весь мир и искупает его духовно. Сергей Щепкин